Нина Ягодинцева. "Теченье донных трав".
"Библиотека А. Миллера", Челябинск, 2002
В полном соответствии с названием, новая книга стихов Нины Ягодинцевой способна заворожить -- и приворожить. В этой книге есть нерв и ритм, в ней есть глубинный покой и фантастическое, присущее как раз этим самым "донным травам", движение в покое. В ней есть главенствующая и всепроникающая -- но не идея, не мысль, не эмоция, а -- стихия, то есть естественная мелодия. Водная стихия. Мелодия дождя и капели, реки и ручья, волнующейся ивовой кроны, ударов весла, шума собственной крови в ушах. Снег и лед, лодка и парус, колодец и облако, сон (тем более -- явь), плач, смерть... -- все проявления, все ипостаси, все прикосновения -- влажные, быстрые, изменчивые, неуловимые...
С чего бы это? Может, потому что, как проговаривается автор, "все -- ворожба", а ворожат, как известно, все больше на воду, на вино, на кровь да на слезы человеческие. "Все" оказывается безошибочно вписанным в этот водный круговорот. И в небе, то есть, в воздухе -- "крупинки звезд, / Cухие слезы океана", и огонь есть свет, "что собрали по капле", и земля "плывет на трех китах", в приглушенно плещущих наших снах "земля медова, а небо -- млечно", решительно все в этой книге -- течет, струится, колышется, тает, плывет.
Вот -- время: темная вода, опасная вода, предощущение потопа и хаоса, сейчас уже способное в одном полновесном миге твоего бытия соединить три "агрегатных состояния" -- как три лица грозной богини:
Словно сходит не снег -- материк растворяется в прошлом,
И в угрюмое небо неспешно уходит река,
И лощеная челядь твоим подстилает подошвам
Облака, облака...
Вот время, сжавшееся в мгновение повседневности, когда "оплывает
апрель, подсыхает слюда на губах", оглядываешься и видишь вокруг струящийся,
полуразмытый городской пейзаж, слякоть под ногами, на заре -- "огненную реку проспекта"...
Вот -- любовь, чье начало и первый повелевающий жест -- там еще,
В материнской утробе, в ласкающей тесноте.
Что я знаю о нем, о томительном этом жесте
Сонной плоти в жемчужных глубинах вод?
Лишь одно: я в тоске тону, как в блаженстве,
Покуда жизнь по жилам моим плывет.
Любовь -- неотвязная жажда, и любовь -- расточительная, взахлеб, и легко признаваться любимому, что "даже небо из твоей горсти / Пьяней и слаще". А еще -- любовь к Родине, пронзительная нежность, чьи приметы в России -- слезы и снег, влажный ветер, тяжелая соль...
В России над жить не хлебом и не словом,
А запахом лесов -- березовым, сосновым,
Беседовать с водой, скитаться с облаками
И грозы принимать раскрытыми руками.
Но поэт "жить не словом" не может. "Слов качающийся мост" -- единственная, подчас, дорога и подмога, но, опять же, поэтическое слово для Нины Ягодинцевой -- парус, уносимый в море, "провалы, стремнины, мели". Отсюда, должно быть, -- разнообразие ритмов и строфики, смысловая вариативность, внимание к звуку и тону, музыкальность многих стихов, иногда, к сожалению, провоцирующая излишнюю вычурность, погоню за красивостью в ущерб настоящей красоте. Что поделаешь -- несет, увлекает по течению словесная, мелодическая стихия, захватывает игрой созвучий... Зачастую, лирические стихи от этого лишь выигрывают, и, полагаю, ничуть не стыдно, а закономерно для поэта заметить -- жизнь спустя: "Из всех колыбельных птенцу-младенцу / Я помню только приливы гласных". Зато в награду - магия без обмана, возможность словом трансформировать реальность, оставаясь собой - во многих мирах:
Просто воздух холодней,
И плывут куртины зноя
От земного в неземное,
По ладони - и над ней...
Узнаваемые городские картины, жизненные эпизоды, настроение и погода, воспоминания, надежды, предчувствия... Определяющая метафора книги превращает и автора -- в протея, изменчивое и изменяющееся существо, во всех четырех стихиях -- гостью и собеседницу на равных:
Реке-беглянке не загадывать,
Кого прохладой оросить,
Чьи губы сладкой стынью радовать,
Чье отраженье уносить...
Вновь - сравнение с подвижностью, бесцветно-всецветностью, всепроницаемостью и цельностью воды. Вода -- воистину жизнь. А жизнь, отражаясь в ее бесчисленных зеркалах, перенимает, в свою очередь, эту полноту и это непостоянство, это вечное стремление, этот принцип свободы, обмена, игры:
Из мира в мир, всегда навстречу
Иным улыбкам и слезам,
В слепое утро, зыбкий вечер,
Другой сырой автовокзал...
Душа моя, Господь с тобою,
Не говори, что жизнь прошла,
Когда ладонью восковою
Туман стираю со стекла...
Е. ИЗВАРИНА
Екатеринбург, 17 ноября 2002 г.