НЕОБХОДИМОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ Челябинским журналистом Владленом Феркелем осуществлен перевод на современный литературный русский язык "Путешествия из Петербурга в Москву" А.Н.Радищева. Так предлагаем вам прочитать главу "Завидово" и оценить проделанную работу. В августе 1999 года исполнится двести пятьдесят лет со дня рождения А.Н.Радищева. В 2000В - двести десять лет со дня первой публикации "Путешествия из Петербурга в Москву". Литературный русский язык - язык В.К.Тредиаковского, М.В.Ломоносова, А.П.Сумарокова за прошедшие два с лишним столетия претерпел существенные изменения. Изменился активный словарь, многие термины и выражения поменяли смысл или вышли из употребления. Изменился принцип построения предложений. Учитывая, что "Путешествие..." изучают школьники девятых классов средней школы, нетрудно понять, что чаще всего чтение заканчивается на первом же абзаце. Что же подвигло переводчика на этот труд? Как он посмел "поднять руку" на золотой фонд русской литературы? Обидно, что столь замечательная энциклопедия русской жизни (после, после был "Евгений Онегин"!) остается незнакомой массовому читателю. Для того, чтобы оценить, что же было сначала, истинные ценители и знатоки русской словесности могут обратиться к первоисточнику, приведенному тут же, и в полной мере насладиться витиеватым неторопливым повествованием путешественника, направляющегося из одной российской столицы в другую. P.S. Мы приводим одну из глав перевода вместе с оригинальным текстом для их сопоставления.   ошади были уже запряжены, я приготовился к отъезду, как вдруг на улице раздался шум. Люди начали бегать от одного края деревни в другой и обратно. Выглянув на улицу, я увидел гордо расхаживающего с поднятой плетью солдата в гренадерской шапке, который кричал: -- Лошадей скорей! Где староста? Его превосходительство будет здесь через минуту!! Подайте мне старосту... Откликнувшийся на призыв староста бежал во всю прыть, за сто шагов сняв шляпу. -- Скорее лошадей! -- Тотчас, батюшка! Пожалуйте подорожную. -- На. Да скорей же, а то я тебя... -- выговорил он, подняв плеть над головой дрожащего старосты. Эта неоконченная речь была столь же выразительна, как речь Эола или Нептуна, обращавшегося к ветрам: "Я вас!.." в "Энеиде" Вергилия. При виде плети в руке повелевающего гренадера, староста столь же живо ощутил мощь грозящего воина, как бунтующие ветры ощущали над собою власть остроги Нептуна. Возвращая новому кентавру подорожную, староста проронил едва слышно: -- Его превосходительству с семьей необходимо пятьдесят лошадей, а у нас налицо только тридцать, другие в разгоне. -- Роди, старый черт. Не будет лошадей, я тебя изуродую. -- Где же их взять, если взять негде? -- Разговорился еще... А вот лошади у меня будут... Схватив старика за бороду, гренадер начал нещадно бить его плетью по плечам. -- Хватит? Да вот же три свежие,-- сказал строгий судья ямской станции, указывая на лошадей, запряженных в мою повозку. -- Выпряги их для нас. -- Если барин их отдаст. -- Еще бы он их не отдал! У меня и для него гостинцев хватит. Кто он такой? Неизвестный какой-то... Я не расслышал, как он меня назвал. Выйдя, между тем, на улицу, я помешал храброму предвестнику его превосходительства выполнить свое намерение выпрячь лошадей и заставить меня ночевать в почтовой избе. Наш спор с гвардейцем был прерван приездом его превосходительства. Еще издали были слышны крики возчиков и топот скачущих во всю мочь лошадей. Частые удары копыт и, неприметное глазу, быстрое вращение колес подняли в воздух густую пыль, так что колесница его превосходительства была закрыта от взоров ожидающих его ямщиков непроницаемым облаком, схожим с грозовой тучей. Дон Кихот, конечно, увидел бы в этом некое знамение сродни тому, когда в пыли, поднятой стадом перегоняемых баранов, ему представилось вражеское войско. Пыльное облако, несущееся над знатной особой, вдруг остановилось, и его превосходительство предстало перед нами серым от пыли, похожим на странствующего монаха. С момента моего приезда на почтовую станцию до того времени, когда новые лошади были запряжены в повозку, прошел по крайней мере час. Но повозки его превосходительства были запряжены не более чем за четверть часа... и поскакали они на крыльях ветра. А мои клячи, хотя и казались лучше тех, что удостоились вести превосходительную особу, бежали посредственною рысью, не боясь гренадерского кнута. Счастливы царские чиновники. Счастливы украшенные орденскими лентами и высокими должностями. Им повинуется природа. Даже неразумные животные выполняют их желания, и, чтобы седоки в путешествии на заскучали, лошади скачут, не жалея ног и легких, и нередко околевают от напряжения. Счастливы, повторюсь, имеющие внешность, которая вызывает смесь страха и уважения. Кто из трепещущих от грозящей им плети знает, что тот, чьим именем ему грозят, в придворной грамматике называется безгласным? Что ему, согласно рукописной Придворной Грамматике Дениса Ивановича Фонвизина, за всю свою жизнь не удалось сказать ни А... ни О...? Что своим возвышением он обязан, стыдно сказать, кому? Что в душе он -- жаднейшее существо? Что обман, вероломство, предательство, прелюбодеяние, воровство, грабеж, убийство для него -- то же самое, что выпить стакан воды? Что щеки его никогда не краснели от стыда, разве от гнева или пощечины? Что он друг придворного истопника и раб любого едва-едва что-то значащего при дворе? Но для всех, не знающих о его низости и пресмыкательстве, он -- презирающий их властелин. Знатность без истинной чести и достоинства подобна деревенским колдунам. Крестьяне их уважают и боятся, думая, что они повелители сверхъестественного. Над ними эти обманщики властвуют безраздельно. Если вдруг в боготворящей колдунов толпе окажется кто-нибудь не столь невежественный, то их обман сразу выплывает наружу. Таких знатоков очень не любят в местах, где творят чудеса. Не меньшая опасность ждет того, кто посмеет обнаружить колдовство чиновников. Где мне гнаться за его превосходительством! Он поднял пыль столбом, которая тут же исчезла после его стремительного полета. Приехав в Клин, я обнаружил, что даже память о нем умерла вместе с произведенным им шумом. Оригинальный текст Лошади были уже впряжены в кибитку, и я приготовлялся к отъезду, как вдруг сделался на улице великий шум. Люди начали бегать из краю в край по деревне. На улице видел я воина в гранодерской шапке, гордо расхаживающего и, держа поднятую плеть, кричащего: "Лошадей скорея; где староста? его превосходительство будет здесь чрез минуту; подай мне старосту..." -- Сняв шляпу за сто шагов, староста бежал во всю прыть на сделанный ему позыв.-- "Лошадей скорея!"-- "Тотчас, батюшка; пожалуйте подорожную".-- "На. Да скорея же, а то я тебя..."-- говорил он, подняв плеть над головою дрожащего старосты. Недоконченная сия речь столь же была выражения исполнена, как у Виргилия в "Энеиде" речь Эола к ветрам: "Я вас!.." и, сокращенный видом плети властновелительного гранодера, староста столь же живо ощущал мощь десницы грозящего воина, как бунтующие ветры ощущали над собою власть сильной Эоловой остроги. Возвращая новому Полкану подорожную, староста говорил: "Его превосходительству с честною его фамилией потребно пятьдесят лошадей, а у нас только тридцать налицо, другие в разгоне".-- "Роди, старый чорт. А не будет лошадей, то тебя изуродую".-- "Да где же их взять, коли взять негде?" -- "Разговорился еще... А вот лошади у меня будут"... и, схватя старика за бороду, начал его бить по плечам плетью нещадно.-- "Полно ли с тебя? Да вот три свежие,-- говорил строгий судья ямского стана, указывая на впряженных в мою повозку. -- Выпряги их для нас".-- "Коли барин-та их отдаст".--"Как бы он не отдал! У меня и ему то же достанется. Да кто он таков?-- Невесть какой-то..."-- как он меня величал, того не знаю. Между тем, я, вышед на улицу, воспретил храброму предтече его превосходительства исполнить его намерение и, выпрягая из повозки моей лошадей, меня заставить ночевать в почтовой избе. Спор мой с гвардейским Полканом прерван был приездом его превосходительства. Еще издали слышен был крик повозчиков и топот лошадей, скачущих во всю мочь. Частое биение копыт и зрению уже неприметное обращение колес подымающеюся пылью толико сгустили воздух, что колесница его превосходительства закрыта была непроницаемым облаком от взоров ожидающих его, аки громовой тучи, ямщиков. Дон Кишот, конечно, нечто чудесное бы тут увидел, ибо несущееся пыльное облако под знатною его превосходительства особою, вдруг остановясь, разверзлося, и он предстал нам от пыли серовиден, отродию черных подобным. От приезду моего на почтовый стан до того времени, как лошади вновь впряжены были в мою повозку, прошло по крайней мере целый час. Но повозки его превосходительства запряжены были не более как в четверть часа... и поскакали они на крылех ветра. А мои клячи, хотя лучше казалися тех, кои удостоилися вести превосходительную особу, но, не бояся гранодерского кнута, бежали посредственною рысью. Блаженны в единовластных правлениях вельможи. Блаженны украшенные чинами и лентами. Вся природа им повинуется. Даже несмысленные скоты угождают их желаниям, и, дабы им в путешествии зевая не наскучилось, скачут они, не жалея ни ног, ни легкого, и нередко от натуги околевают. Блаженны, повторю я, имеющие внешность, к благоговению всех влекущую. Кто ведает из трепещущих от плети, им грозящей, что тот, во имя коего ему грозят, безгласным в придворной грамматике называется; что ему ни А... ни О... во всю жизнь свою сказать не удалося, что он одолжен, и сказать стыдно кому, своим возвышением; что в душе своей он скареднейшее есть существо; что обман, вероломство, предательство, блуд, отравление, татьство, грабеж, убивство не больше ему стоят, как выпить стакан воды; что ланиты его никогда от стыда не краснели, разве от гнева или пощечины; что он друг всякого придворного истопника и раб едва-едва при дворе нечто значащего. Но властелин и презирающ не ведающих его низкости и ползущества. Знатность без истинного достоинства подобна колдунам в наших деревнях. Все крестьяне их почитают и боятся, думая, что они чрезъестественные повелители. Над ними сии обманщики властвуют по своей воле. А сколь скоро в толпу, их боготворящую, завернется мало кто, грубейшего невежества отчуждившийся, то обман их обнаруживается, и таковых дальновидцев они не терпят в том месте, где они творят чудеса. Равно берегись и тот, кто посмеет обнаружить колдовство вельмож. Но где мне гнаться за его превосходительством! Он поднял пыль столбом, которая по пролете его исчезла, и я, приехав в Клин, нашел даже память его, погибшую с шумом.